Статья взята из "Новой газеты" №111 от 7 октября 2009 года Джон Лорд: «Главное — играть от сердца, а не от банковского счета»
Основатель легендарной группы Deep Purple приезжает в Россию
Джон Лорд — клавишник и основатель легендарной группы Deep Purple, на творчестве которой выросло не одно поколение меломанов, впервые посетит Россию с сольной программой. Музыкант участвовал в записи всех классических альбомов хард-рок-титанов и покинул группу только в 2002 году. Зрителей ждет живое исполнение классического произведения Deep Purple под названием Concerto for Group and Orchestra. Аккомпанировать Джону Лорду будут Московский симфонический оркестр в составе 64 музыкантов, а также венгерская кавер-группа Cry Free. Поклонников музыканта ожидают и другие сюрпризы — в виде приглашенных вокалистов Касии Ласки и Стива Бальзамино, известного слушателям по мюзиклам Jesus Christ Superstar и Notre-Dame de Paris. «Концерт для группы с оркестром» состоится 15 октября в ГЦКЗ «Россия».
— В 1970 году партитура «Концерта для группы с оркестром» была утеряна, второй раз эта программа была исполнена лишь по восстановленной партитуре в 1999 году на концерте в честь воссоединения группы. Будет ли программа российского турне отличаться от концертов 70-го и 99-го годов?
— Оригинальную программу я исполню в первой части концерта. После антракта собираюсь освежить некоторые страницы истории и сыграю несколько песен из моего прошлого — это будут произведения моей сольной программы и несколько песен Deep Purple. Все песни будут сыграны в сопровождении рок-группы и оркестра. Вы словно посетите два концерта в один вечер.
— Внесли ли вклад в эту программу музыканты, которые будут с вами играть?
— Нет-нет, вся музыка написана мной и Deep Purple.
— Считаете ли вы, что венгерская кавер-группа Cry Free, с которой вам предстоит выступить, так же хороша, как Deep Purple?
— Вот так вопрос! Конечно, никто не может сравниться с Deep Purple. (Смеется.) Я хочу сказать, что был невероятно счастлив быть участником этой великолепной группы. Я считаю, что они и сейчас замечательный коллектив. Cry Free — это, конечно, совершенно другой проект. Они гораздо моложе Deep Purple и очень хорошо делают свое дело, но они другие. У них иные идеи, цели, взгляды на музыку. Я играл с ними 4 раза: дважды — в Венгрии и дважды — в Словакии. Мне очень понравились эти концерты. Cry Free замечательные музыканты, они понимают мою музыку, понимают меня. Это очень важно, потому что в России мне придется выступить в трех разных городах с очень коротким интервалом, нужно будет репетировать с тремя разными оркестрами и дирижерами. Мне нужно сосредоточиться на оркестре и не волноваться за рок-группу. При всех достоинствах Cry Free нельзя сравнить с Deep Purple. Думаю, они этого и не хотят.
— Рассматривали ли вы возможность приехать в Россию вместе с Яном Гилланом, Яном Пейсом и Стивом Морсом?
— Возможность-то есть, причины нет. Дело в том, что у них своя жизнь. Мои взгляды на музыку разошлись с представлениями Deep Purple о том, куда нам следует двигаться дальше. Поэтому я и покинул группу в 2002 году. Уже тогда я представлял, какую музыку хочу играть до конца своих дней, и, к сожалению, это не устраивало остальных музыкантов. Поэтому расставание было обоюдным решением, но между нами нет и не было никакой агрессии или вражды, мы по-прежнему очень хорошие друзья. Я бы с удовольствием сыграл с ними вновь, если бы нам удалось найти способ это осуществить, а главное — понять, как будет звучать наша совместная музыка. Как вы знаете, у них своя карьера, а у меня своя, мы пошли разными путями, но однажды… Кто знает? Возможно, наши дороги снова пересекутся.
— В этом году «Концерту…» исполняется 40 лет. Как вы относитесь к этой работе? На ваш взгляд, чего в ней больше — классической музыки или рока?
— Ну, конечно, это не классика, это гибрид, если хотите, внебрачный сын симфонической и рок-музыки. (Смеется.) Она была написана 40 лет назад, тогда мне казалось, что настал момент, когда я могу сказать, что именно это является моей музыкой. Она шла из сердца, и было не важно, как ее назвать, значение имел диалог между сердцами композитора и аудитории. И эта мысль не менее сильна и актуальна сегодня. Мое послание звучит очень просто: будьте открыты услышать, понять и почувствовать что-то новое.
— Что бы вы могли возразить злым языкам, утверждающим, что уже не молодые музыканты легендарного ансамбля превратились в памятник самим себе и воспринимаются слушателями исключительно как караоке-группа?
— Ну, вы знаете, каждый имеет право на свою точку зрения. Моя заключается в том, что это прекрасная группа с великолепными музыкантами. Например, Ян Пейс, это же один из самых великих рок-барабанщиков! Или Стив Морс — невероятно хороший гитарист, а Роджер — талантливейший басист. Они искренне верят в то, что делают, и получают удовольствие от исполнения своей музыки. Я желаю им просуществовать еще очень и очень долго. Если Deep Purple — караоке-группа, можете назвать меня марсианином.
— Несмотря на то что Deep Purple, как вы заметили, замечательные люди и музыканты, не кажется ли вам, что в целом хард-рок мертв? Если поставить на одну чашу весов старых рокеров, а на другую — столь же опытных джазовых музыкантов, например, Тодда Куллмэна или Уильяма Паркера, сравнение окажется не в пользу первых.
— Если вы считаете, что хард-рок мертв, как вы объясните тот факт, что ежегодно на выступления Deep Purple приходят миллионы людей по всему миру?
— Я хочу сказать, что сейчас хард-рок играют те же люди, кто играл его в 70-е. Молодые группы не стремятся выразить себя в этом жанре.
— Не соглашусь с вами, я бывал на концертах в Англии, США и Японии и видел много молодых хард-рок-команд. Возможно, это был более металлизированный хард, но… я понимаю, о чем вы говорите. Видите ли, у каждого есть право играть и продолжать играть то, что ему нравится. Би Би Кинг до сих пор исполняет те же блюзы, что и 60 лет назад. И люди по-прежнему ходят на его концерты, потому что хотят послушать того, кто знает, что делает. Человека, который великолепен в рамках избранного им жанра. Проводя параллель между ним и Deep Purple, я считаю, что их звук уникален, никто не играет так, как они. Я имею в виду и их новый материал. Я ни секунды в них не сомневаюсь. Взгляните на публику, приходящую на концерты Deep Purple, вы увидите как старых поклонников, так и молодых людей. И это то, что я люблю в музыке, — у всех нас есть право любить что-то или не любить.
Представьте, вы едете в метро, рядом с вами стоит человек, и ваши точки зрения на один и тот же музыкальный фрагмент могут быть абсолютно противоположными. Мне кажется, это прекрасно, музыка — это единственный универсальный язык, на котором можно говорить со всеми.
— Вы играете ритм-энд-блюз в группе Hocchie Coochie Man. Сейчас блюз, как и гаражный рок, вновь обрел популярность и стал частью мейнстрима. Молодые люди собирают группы и играют музыку, которую с упоением слушало поколение их родителей. Как вы относитесь к этой тенденции? Не кажется ли вам, что этот замкнутый круг свидетельствует о кризисе современной музыки?
— Я слышал такие мнения, мол, современная музыка умирает. Но при этом каждый год появляется кто-то, кто переписывает правила игры, вновь зажигая огонь в душе слушателя. Мне кажется, что никакого кризиса нет. Пока люди продолжают играть от сердца, а не ради счета в банке, все хорошо. Меня немного беспокоят различные реалити-шоу, куда люди идут, затем чтобы прославиться, а не для того, чтобы стать музыкантами. Но пока молодые люди продолжают писать музыку, основанную на правильных вещах — жажде общения, желании поделиться своей страстью с другими, чтобы люди уходили с ваших концертов с улыбкой, в слезах или с любыми другими эмоциями, тогда мы спасены. Но, вы знаете, добиться этого очень непросто. Сейчас сложные времена, и я очень рад, что начинал тогда, а не в нынешнюю эпоху. И не важно, что музыке, которая трогает людей, уже много лет. Хотя, это всего лишь моя точка зрения, я вполне допускаю, что вы можете считать по-другому. Главное — это играть от сердца, а не от головы или банковского счета.
— В России рок-музыка всегда ассоциировалась с протестной эстетикой, в 80-е ее активно запрещали. Теперь же президент России Дмитрий Медведев «не стесняется» называть Deep Purple своей любимой группой. Считали ли вы когда-либо, что рок может изменить мир, повлиять на политические и социальные процессы? Или это искусство в чистом виде, не связанное с сиюминутной реальностью?
— Это очень сложный вопрос. Да, рок-музыка в 60-е и 70-е была одним из способов выражения протеста, но я не думаю, что это был политический протест. Я думаю, что это был социальный протест, протест молодых людей, на которых правительство не обращало внимания, игнорируя их нужды. Власти относились к молодости как к болезни, от которой с возрастом необходимо излечиться. Рок-музыка протестовала именно против этого. Хотя конечно, были и те, кто уделял большее внимание политике, и это тоже прекрасно. Возьмите, например, раннее творчество Боба Дилана, песню A hard rain’s a-gonna fall 1962 года. Кажется, что она написана прошлой ночью. Она очень точно отражает то, что происходит сейчас. Безусловно, музыка может быть формой протеста, но мне кажется, это скорее протест молодежи против того, чтобы быть использованной и одураченной. Сейчас я, конечно, очень стар… (Смеется.)
— И считаете, что для протеста нет причин?
— Нет, конечно, нет… налоги! Вы знаете, это ужасно. Мне не нравится мое правительство, но я никогда не делал из своей музыки жупел для политического протеста. Я верю в силу музыки, способную сплотить нас. Это интересно, что ваш президент был поклонником Deep Purple в юношестве, когда эту группу было не так просто услышать. Но это не помешало ему стать политиком. Не думаю, что кто-нибудь, слушая ранних Deep Purple, может назвать нас особо политизированной группой.
Если вы хотите превратить рок-н-ролл в политику, вы можете это сделать, это прекрасный проводник для политического протеста, играющий всеми цветами радуги. Он громкий и мощный. Просто это был не мой путь. Мне кажется, наиболее «политизированная» песня Deep Purple — это Child in time, это достаточно глобальное и при этом очень простое политическое заявление. Она рассказывает о холодной войне. Текст этой песни очень простой, прямолинейный: «Жди рикошета пули, которой слепой выстрелил в мир, берегись!» Так мы выразили наше ощущение времени, предчувствие ядерной войны в конце 60-х.
— Как вы относитесь к тому, что Deep Purple играли в Кремле?
— Я не имею ничего против того, что Deep Purple играли в Кремле, они поступили так, потому что хотели этого. Их пригласили, и отказаться было бы невежливо. Не знаю, как бы я поступил на их месте. Я бы точно не стал играть для британского премьера: он мне не нравится. (Смеется.) Не думаю, что у Deep Purple есть какие-то политические предпочтения или связи с российским правительством, это просто вежливость и дружелюбность.
— Есть ли у вас любимый альбом Deep Purple? Какую работу в составе группы вы считаете неудачной?
— Думаю, лучший альбом для меня — это Deep Purple in rock, потому что в нем музыканты показали, кто они есть, проявилась сущность группы. Он сильный, насыщенный, страстный, в нем есть юмор, боль. Все сильные чувства за один час! Это начало путешествия к сердцу группы. Мне кажется, я сыграл там очень хорошо, я горжусь органной работой с …In rock. Я помню настроение группы в то время. Нам было хорошо вместе, всем казалось важным то, что мы делали. Другие альбомы тоже хороши, но этот для меня самый ценный. А что до неудачной пластинки… Мне сложно слушать альбом The house of blue light. Не из-за музыки, а из-за напряженной атмосферы, которая была тогда в Deep Purple. Мне грустно и неприятно об этом вспоминать. Я люблю предыдущий Perfect Strangers, это было хорошее время, когда мы воссоединились в 1984-м.
Так что для меня это вопрос ассоциаций, связанных не столько с музыкой, сколько со временем, когда был записан тот или иной альбом. Не думаю, что Deep Purple записали хоть одну по-настоящему плохую песню. Тем не менее есть две-три вещи, которые я ненавижу. Например, Love Conquers All из альбома Slaves & Masters. Терпеть не могу эту песню, потому что она получилась не такой, какой я ее задумывал. Она звучит как какой-то слащавый, мерзкий китч-рок. Словно вы съели слишком много сахара…
— Каким будет ваш новый альбом и когда стоит ждать его выхода?
— Одно из главных удовольствий, которое я получаю от жизни, — это прослушивание максимально разнообразной музыки. Я играл джаз, блюз, хард-рок, симфоническую музыку и невероятно счастлив, что смог объять все это. Когда я начинаю работать над новым альбомом, то пытаюсь включить в него элементы самой разнообразной музыки. Думаю, пластинка выйдет в следующем году.
Беседовал
Максим Динкевич
07.10.2009
